Odi Et Amo

Итак... Я посвящаю свою последнюю и седьмую публикацию на этом удивительном ресурсе – его законному владельцу. Почему последнюю и седьмую? По небезызвестной легенде сотворения мира существует семь смертных грехов, которые на латыни (то есть, в изначальной трактовке) читаются так: superbia, avaritia, invidia, ira, luzuria, gula, acedia.

Если исходить из этого факта – я грешна, как и все (правда, в моем случае стоит убрать пару пунктов и добавить еще несколько сотен). Но я не корю себя, ибо не набожна. Хотя... И не культивирую это. Однако, я отдаю себе отчет всегда и во всем. Непосредственно эта фантасмагория будет тождественна нескольким из приведенных грехов. Меж строк можно найти более глубокий смысл, чем может показаться первично. Читайте/не читайте, делайте выводы и... MEMENTO QUIA PULVIS EST.

В продолжение стихотворения Блока...

Когда-то Александр Блок написал гениальное стихотворение "Игра".

Я не знаю, что он имел в виду, что хотел донести до нас в нем, однако... Я догадываюсь, так как социальные проблемы абсолютно всех людей завязаны на играх и проигрышах, и это может касаться полярно различных звеньев нашей жизни, а они всегда образовывают собою цепи, незримо приковывающие нас к бесчисленным чувствам и эмоциям (любви/ненависти), коими бы они не являлись по сути обстоятельств.

И это вовсе не лирика... В нашем веке супер инноваций и высоких технологий - я посвятила две части, написанные своею "обожженной опытом" рукою (тем самым придав стихотворению облик мини-поэмы) - неосмысленным порою, но таким заманчивым отношениям в интернете - да. Ведь, сталкиваясь в подобных случаях с неожиданной реальностью - мы получаем то, что хотим в недрах своего извращенного подсознания, то есть - драму. Так замыкаются круги-оковы на наших телах... Ибо эти цепи, что держат их так крепко - мы сковали себе сами из капризов и ошибок. А, как говорится: Ад - это жизнь без права на ошибку!

Я разбила сие на три части, дав каждой отдельное название, что создают в купе особый симбиоз саднящих фраз.

Deo Ignoto

Брату моему, Дэрону, посвящаю...
За преданность и самоотверженность;
За выбор смерти, но не предательства.

(Daimon Naama)

Alea Murus

Когда-то – человек; он давно уже потерял счет дней жизни... Теперь, перед ним, хищной пастью, ощерились своды тоннеля. Он брел, шатаясь и держась за стены, брел по этому коридору, сколько себя помнил... Его руки были скованы цепью невозможности, а голову сдавливал тяжелый медный обруч воспоминаний, причинявший порой жестокую боль.

Sacrificatum

Иль горы, волны, небеса - не часть
Моей души, а я - не часть Вселенной?
И к ним, узнав возвышенную страсть,
Не лучше ль бросить этот мир презренный,
Чем прозябать, душой отвергнув пленной
Свою любовь для здешней суеты,
И равнодушным стать в толпе надменной,
Как те, что смотрят в землю, как скоты,
Чья мысль рождается рабою темноты...

Я впервые не жду весну...

Покинул зной, обуглена листва;
Такой погром, что кажется Литва
С Ордою прошерстили эту чащу...
Оставь надежду, всяк сюда входящий!
И выхухоль кричит, как татарва.

Как в кости дух, вколочена звезда
В сырое небо; Копен череда –
Вдали, где перелесок-оборванец...
И осень входит, точно Самозванец,
В покорные надежды и года.

Mortâlis servus

Послышались неторопливые шаги. Дверь открылась, и вошел монах Евлампий. Воздух в келье был теплый, душный, пропитанный ладаном, запахом воска. Пламя свечи скудно освещало лицо монаха, бледное и худое, глаза, блестевшие сухим лихорадочным блеском. Неистово помолившись, Евлампий отошел ко сну. Тогда явился во сне к нему Ангел и молвил

Рептилия

Для тех несчастных, кто словом первым
И первым взглядом моим сражен,
Я есть, была и я буду перлом,
Женою первой из лучших жен.